Об интеллигенции. Собственно, есть 2 устойчивых типа поведения И. 1. И. придаёт несоразмерно большое значение вербальной части бытия, то есть словам, ярлыкам, умозрительным схемам, логическим построениям с неопределенной терминологией. Похоже, И. считает, что слова изменяют мир. В какой-то степени это так, но И. явно отдаёт приоритет вербальной части бытия перед материальной. По сути, это своего рода язычество, вера в то, что произнесение бесконечных мантр в спорах, выступлениях, публикациях, etc, вызовет некие силы, которые изменят мир. Отсюда с неизбежностью следует много чего: например атеизм, ибо каждый И. пишет своё писание; или, например, истеричность при столкновении с бытием, не поддающимся заклинаниям. 2. И. непрерывно вожделеет власть, ревнует её к власть имущим, кричит: "Приди ко мне, я обладать тобой хочу... и всё хорошо сделаю." Но в те (к счастью для человечества!) редкие моменты, когда обладание наступает, И. проявляет себя полным импотентом. Это, кстати, метко отметил Солоневич, назвав одну из своих книг именно так: "Диктатура импотентов."
Разумеется, это не определения. Но подобные поведенческие стереотипы проявляются уже полтора века и уже поэтому заслуживают внимания.
Олегу В
+++ Х-мм! последействие на одну запись. +++
Действующий дизайн форума уничтожает последействие одного лишнего тега < i >. В Вашем постинге от 9th September 2003, 18:43:20 лишних аж четыре штуки
Фаддею Венедиктовичу
Перевод Ваш не мешкая опубликовал, предварив, с Вашего дозволения, титлом "КОЛЕБЛЮЩЕМУСЯ ПОКУПАТЕЛЮ".
Тщусь мыслию не возбудить гнев Ваш преизлишней сей дерзостию.
Всем
Движение "Возродимъ дореволюцiонное правописанiе!"
Много статей и ссылок.
Спасибо! Дух книги и автора присутствует в полной мере. Вклею в экз. №1. Клей сварю собственноручно из наилучшего крахмала. Осталось ещё 2 экземпляра "Острова" - жду новых переводов!
Что такое "осокорь" - не знаю, но "тополь битвы" тоже был. В скальдической поэзии было такое явление как "хейти" - поэтические синонимы: существовал ряд слов, синонимичных какому-то основному понятию, и при необходимости любое из этих слов могло использоваться вместо основного - например, слово "женщина" могло заменяться любым словом из ряда "жена, дева, девушка, невеста, сноха, вдовица", причем иногда слово выбиралось даже в противоречии фактическому возрасту и состоянию (могли и старуху обозвать "девой плача"): главным в стихе были фонетика и метрика, и для сохранения размера и аллитерации использовали то слово из ряда синонимов, которое подходило по звучанию, а не по значению.
Понятие "воин" могло заменяться кеннингом, одна часть которого обозначала дерево или его производное (древо, ствол, столб, посох, шест, ясень, вяз, тополь и пр.), а другая часть - битву и ее разновидности (распря, драка, спор, ссора, крик), так что "древо распри", "тополь битвы" и "посох драки" одинаково обозначали воина. Ограничения сочетаемости, конечно, были, но в общих чертах - примерно так.
Кеннинги могли быть и многочленными: воин - "древо битвы", но битва могла обозначаться кеннингами "спор мечей", "тинг (сходка) кольчуг", "лязг щитов" и пр., то есть "клён тинга кольчуг" - это тоже воин.
Образцы кеннингов есть здесь: Основные характеристики скальдической поэзии хорошо изложены в статье О.А.Смирницкой "О поэзии скальдов в "Круге Земном" и ее переводе на русский язык" (в Сети не искала; статья изначально предназначена как комментарий к "Кругу Земному" Снорри Стурлусона, изданному в серии "Литературные памятники" - первое издание, кажется, в 1980, и были репринты). Кому надо глубже - ищите "Исландские саги" под ред. Циммерлинга (М.: Языки русской культуры, 2000), там чуть ли не полкниги (стр. 409-620) отдано под комментарии к скальдическим стихам, приводятся подлинники и даётся подробный анализ.
из любых определений интеллигента следует, что чем-нибудь он да умел: душой, сердцем, умом, ушами, языком ... Ничто, в сущности, не мешает ему быть умелым ещё чем-то: руками, скажем, или иными полезными в хозяйстве органами.
М-да. Чувашское междометие радует тем, что не относится к неприличным .
А вот по поводу тюркоязычного "бойца" целая теория просится насчет древних заимствований: в древнеисландской-то поэзии товарищи скальды для слова "воин" использовали устойчивые определения (кеннинги) "ясень битвы" или "древо битвы" (с вариантами "клен битвы" и пр.). И вот представляете - некоему варягу в тюркском слове "боец" услышалась, как недавно Самаритянину, лаконичная восточность с ягуарьей поджаростью, и стал сей варяг указанное слово вовсю использовать, для понятности сопроводив словом "битва": боец для битвы, мол. А соплеменники-скандинавы, знакомые с понятием "древо битвы" и "клён битвы", приняли слово "аскр" за обозначение какого-то дерева. А какого - гадать не приходилось: первый человек у них был из ясеня и главный бог (вождь воинов, между прочим) у них тоже на ясене священном девять дней висел, копьём (ash-spear) пригвождённый, пока руны (тоже на ясене вырезанные) не получил. Вот и вышел тюркский воин в скандинавские деревья. А оттуда в копья, плавсредства, ёмкости и русские словари про ящики.
А можно наоборот. Узнали, например, тюркоязычные граждане про страшную священную силу скандинавского дерева ясеня и решили себе ту силу магическим образом заиметь. А главная сила явления - в евойном (явления) имени, и кто имя объекта знает - тот и власть над объектом имеет. Вот и назвались тюрки страшным именем "аскр", дабы силу ту на себя перенесть. И перенесли: с копьём, с рунами, с главным богом и пр. А сила-то немалая, да к тому ж исключительно воинская. Вот и стало с тех пор слово "аскр" у них обозначением бойца.
=