А ведь это не нашего времени изобретение. “Мужчины” и “женщины”, встречавшиеся в XIX веке только среди простонародья, после революции потеснили как “господ”, так и “мужиков” и “баб”, но вскоре уступили “гражданам” и “товарищам”. Только в конце 1970-х годов общество вновь разделилось “по половому признаку”. Возможно, сначала за этим стояло желание ощутить себя просто людьми, а не единицами пассажиропотока или “руками”, в которые что-то “дают”. Но постепенно поражающие своей “физиологичностью” обращения превратились в общий социальный знаменатель, уравнивающий всех, кто встречается друг с другом на улице, в транспорте, магазине, поликлинике. Почему же у нас не приживается “международная вежливость”? Почему “они” не могут себе позволить назвать женщину “femme”, “woman” или “femina”? Во всем мире обращение к незнакомому человеку – это скрытый комплимент: “мадам”, “мэм”, “синьора”, как и “месье”, “сэр”, “синьор” предполагает “готов вам служить”, это легко выговаривается в обществе, где все – господа. А мы, похоже, неспособны к априорному признанию чужого достоинства, боимся, как бы своим обращением не возвысить ближнего над собой. Кто это передо мной? Подруга, сестра, мать? Нет, мы так близко не знакомы, да и не родственники. Так, баба какая-то… Нет, звучит грубовато. Но если она – сударыня, то я – кто?! Женщина. Это, пожалуй, в самый раз. Ни обид, ни комплиментов. Вот и метим друг друга “крестиками”, как при заполнении анкеты. Но что предпочесть?

“Как европейское поставить в параллель С национальным – странно что-то! Ну как перевести мадам и мадмуазель? Ужли сударыня!!” - со времен Грибоедова острота вопроса об учтивом обращении не утрачена. Дореволюционные вежливые формулы не приживаются, потому что, кроме всего прочего, язык не поворачивается сказать: “Сударь, не лезьте без очереди! А вас, сударыня, здесь вообще не стояло!” “Дамы с господами” появляются лишь в официальной обстановке, хотя “дам” должны были бы сопровождать “кавалеры”, слово “господа” в русском языке объединяет и мужчин, и женщин. “Сестренки” с “братишками”, “отцы” и “матери”, “бабули” и “дедули” – не слишком удачный намек на новое понимание общественной “соборности”, с легким оттенком спекуляции на чувствах всеобщего человеческого родства. А в последнее время – вы заметили? - мы стали еще и “уважаемыми”. И это, при всей ироничности звучания подобного обращения, внушает надежду. Потому что от уважения себя и другого и до нормальных адресованных друг другу слов недалеко. И они обязательно появятся.