Слово за слово – 15/08/2003
В некотором роде
Даже самые грамотные люди, встречаясь с незнакомым словом, задумываются: какого оно рода?
В какие может вступить связи?“Узким ручьем шумел Оккервиль, бился в гранитные берега”, - пишет Татьяна Толстая, а в скобках спрашивает - шумела
? шумело? – что такое Оккервиль – река? течение? Но слово-то по форме – мужского рода…вот и выбирает Толстая “шумел”, добавляя для верности “ручей” во фразу. Шумел Оккервиль, ревел и стонал Днепр, выходил из берегов Дунай… А вот у Сены, Темзы - совсем другие формы, “женские”. По правилам, род географических названий может определяться звуковым строением самого имени. Но вот что делать с такими речками, как Лимпопо и По? Не будешь же говорить о них в среднем роде! Нет, потому что здесь другое правило: род определяется по соответствующему нарицательному имени – “река”. А с городами – легче, возможно и то, и другое: Пастернак воспевал “ночное Поти” и “светящийся Батум”, а кого-то манит “далекий (город) Сан-Франциско”…“Наконец-то наш город зажил по грамматике, - можно было прочесть в журнале “Новый Сатирикон”. – Был у нас городской голова, теперь избрали вместо него женщину. Теперь у нас городская голова! Прелестная головка!” Хорошенькие женщины, вопреки расхожему мнению, бывают и умными. Надо заметить, умные мысли приходят им к неудовольствию иных сограждан. Нет-нет – да услышишь в адрес неглупой красавицы: “Ишь, какая Спиноза нашлась!” Вот и еще один пример согласования прилагательного с существительным по роду и по полу: по форме-то “Спиноза” напоминает “женское” имя, да и стало оно уже давно нарицательным, относимым к любому способному глубоко задуматься существу ... Правда, когда речь идет о фамилиях и о псевдонимах, согласуя слова “по половому признаку”, легко попасть впросак. Так, как в романе Набокова “Дар” герой по фамилии Кончеев: в своих критических обзорах он не раз задевал Мортуса – а тот, как оказалось, был в частной жизни женщиной средних лет, матерью семейства, в молодости печатавшей в “Аполлоне” отличные стихи.
С Мортусом ошибочка вышла. А что вы скажете о сумасшедшем из “Золотого теленка” Ильфа и Петрова? Он воображал себя голой женщиной, между тем был одет и был мужчина с усами. Так вот, у Ильфа и Петрова “женщина с усами закурил трубку”, нарушив все правила согласования родов подлежащего и сказуемого.
Ангел Пери в “Петербурге” Андрея Белого тоже, когда оставался один, без мужа, вел себя кое-как: непричесанный ангел порхал в своем розовом кимоно… Здесь, вроде бы, формальности соблюдены, но мы-то знаем, что речь идет о женщине (Софья Лихутиной), поэтому улыбаемся.
Этот прием часто используется в сатире. Вот у Гоголя в “Мертвых душах”: “в показаниях крестьяне выразились прямо, что земская полиция был-де блудлив, как кошка”. Вместо конкретного лица упоминается учреждение, к которому это лицо относится, комизм же возникает из-за того, что согласование по полу противоречит тому, что диктует форма определяемого существительного.
У Аверченко найдем еще один пример несоответствия грамматического согласования “правде жизни”: “Его превосходительство со скучающим видом бродило из одной комнаты в другую, не зная, куда себя девать, сказало, подмигнув гувернантке: “Когда же ты придешь ко мне”, побледнело, как мертвец, встретив сопротивление, побагровело, а потом откинулось на спинку удобного кресла и сказало разнеженным голосом: “Ах, вы знаете, какая прелесть это искусство!”
Ольга Северская,
радио “Арсенал” – для газеты “Время МН”