В своем докладе я хочу остановиться на той точке блогосферы, в которой аутичные прелести сетевой жизни пересекаются с новыми технологическими возможностями.
Основные функции языка – познавательная, выразительная, коммуникативная и манипулятивная – пересекаются и могут вступать в противоречия. Блогосфера обостряет эти противоречия и затрудняет коммуникацию. Лишь почти идеальная сохранность документальной базы позволяет исследователю фиксировать динамику приобретения новых и утраты старых значений. Такие противоречия составляют особые трудности не только для тех, кто изучает язык как иностранный, но и для носителей языка, не участвующих в интернет-коммуникации и все же в значительной степени зависимых от нее.
В рамках выступления остановлюсь на двух сюжетах. Первый касается явления неполной коммуникации в блогосфере. Как я постарался показать ранее в другом месте 1, обитатели блогосферы разработали специфический локально-профессиональный жаргон, основанный на "эрративах" – нарочитых нарушениях нормы.
Внешне КСЖ напоминает мем "а кому сейчас легко?!" (далее КСЛ), имевший хождение в 1990-х гг. в устном обиходе и впоследствии ставший одним из речевых клише на интернет-форумах, в чатах и в блогах. Статус мема или клише легко проверяется с помощью любой поисковой системы. Задавая поиск на почти тождественные словосочетания "кому теперь легко" и "кому сейчас легко", мы получаем соответственно 649 и 59200 найденных страниц (google); поисковая система yandex дает 813 страниц с "кому теперь легко" и 113 тысяч страниц с "кому сейчас легко".
Мем КСЛ, имеющий вид малосодержательной квази-паремии или даже развернутого междометия, может быть истолкован примерно так: "То, что ты рассказываешь, меня огорчает, и я сочувствую тебе, но ведь сейчас у всех проблемы!" Говорящий КСЛ не отмахивается от собеседника ("да ладно тебе!"), не предлагает ему держаться ("не вешай носа!") и не советует "смотреть на вещи философски", хотя доля каждого из этих значений присутствует в КСЛ. Важной дополнительной семантической составляющей КСЛ является возможность перевести разговор в плоскость общей – и для жалующегося, и для его собеседника – насмешки над переживаемыми трудностями. КСЛ может предполагать внутреннее согласие обоих с тем, что "на самом-то деле ничего не надо воспринимать слишком серьезно". КСЛ это, по преимуществу, мем иронический.
Именно в этой точке с КСЛ граничит мем "как страшно жить!" КСЖ возник в том же контексте нежелания обсуждать мрачные стороны современности и истории. Родственным КСЖ является мем "кровавая гебня" (далее КГ) – устойчивое словосочетание, имеющее следующее значение: "Постоянно развиваемая тема преступлений ОГПУ-ЧК-НКВД-КГБ, о которых нам надоело слушать, поскольку мы уже не верим, да и не хотим верить в кровавые преступления этой организации".
КСЖ употребляется в диалоге как цитата из речи воображаемого оппонента обоих собеседников. Этот воображаемый собеседник верит всевозможным "ужастикам" и с удовольствием "кошмарится" (Д.А.Медведев) средствами любой сколько-нибудь занимательной истории. Такое значение КСЖ легко реконструируется в цепочке комментариев (каментов) к посту. Но от пассивных или не подготовленных читателей блогов основное значение мема ускользает.
Приведу пример трагикомических последствий непонимания значения мема КСЖ. В "Живом журнале" по адресу
открыла свой блог редакция газеты "Нью-Йорк Таймс". Объявленная цель газеты – вступить в диалог с русской блогосферой как своеобразным народным СМИ. Сотрудники газеты, обслуживающие блог, составляют сводку комментариев и затем помещают их перевод на английский язык в газете. В контексте обсуждения любой темы читатель New York Times не видит выражения лица российского блоггера. В результате газета попадает в анекдотическую ситуацию, давая одновременно абсолютно буквальный и абсолютно ошибочный перевод коммента. Справедливости ради следует сказать, что недоразумения постоянно сопутствуют и
Мем КСЖ, возникший как семантическая аббревиатура, призван как бы экономить время собеседников и может быть истолкован по меньшей мере двояко:
– "Опять нас пугают ужасами спецслужб (хулиганов, фашистов, разрушителей природы и т.п.). Хватит уже, в самом деле, об этом говорить, надоело!"
– "Оборжаться можно, и ведутся же люди на такую ерунду!"
Может показаться, что в поисках иронического или саркастического употребления подобных выражений в прямо противоположном буквальному значении вовсе не обязательно изучать речевое поведение в блогосфере. В самом деле:
– Самовар готов? – спросили у Алеши Пешкова в автобиографической книге Максима Горького.
– Готов, - двусмысленно ответил мальчик о распаявшемся самоваре, за что и был нещадно бит. Но противоположные значения слова "готов" – "приготовлен" и "приказал долго жить" – создают эффект игры слов лишь в контексте столкновения. Не сходящиеся буквальные значения в других случаях не мешают друг другу и зависят от контекста. Принципиальное свойство блоггерских мемов КСЖ и КГ – устойчивость такого их значения в коммуникации, которое прямо противоположно возможному буквальному значению.
"Как страшно жить!" и "кровавая гебня" – при всей виртуальности коммуникации – словосочетания с сильным буквальным, прямым и недвусмысленным значением. Читатель знает, что в ситуации неуверенности он вынужден воспользоваться правом полностью проигнорировать такое высказывание, счесть его как бы не произнесенным. В коммуникации-игре такое поведение собеседника может, на "жаргоне ЖЖ", быть истолковано как "сдача". В таком случае возможно применение мема "слив за[сч]{щ}итан": "А-а-а, слил (испугался, не понял и т.п.), так поскорей признавай поражение!" Подытоживая этот эпизод в терминах теории речевого акта Дж. Серла, можно сказать, что здесь иллокутивная функция высказывания является отрицанием локутивной, а задача перлокутивной – объявить собеседника не способным к диалогу.
Случайные эрративы применялись в подобной функции в устной речи, апеллирующей к виртуальному печатному тексту, и задолго до появления интернет-коммуникации. Таков эпизод из воспоминаний Сергея Довлатова об Иосифе Бродском. В ответ на замечание, что некие очевидные сведения можно-де почерпнуть из энциклопедического словаря Брокгауза в статье "Астрономия" в томе на букву "А", Бродский предлагает собеседнику поискать в этом же томе статью "Астроумие" 3.
Наконец, укажу на философского предтечу эрратива – введенное Жаком Деррида понятие différance 4, которое представляет собой декларацию субстанциальности всякого означивания как "иного" и по сравнению с любым другим означиванием, и с "реальностью", и с абстрактной орфографической нормой, данной в правильно написанном слове différence.
Примеры использования:
Пример 1.
|
Пишет держаться корней / keep on roots ( ![[info]](http://p-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small} ) @ 2007-02-28 10:05:00
(…) разговор двух юзь ["юзя" - user] перед вылетом одного в Бангкок [18:46:18] Alexanda says: всё, сидим в Домодедово, братело [18:48:05] alex says: там [18:48:28] alex says: слонами тобчут [топчут] [18:48:57] Alexanda says: [18:50:27] Alexanda says: ну лана, жына в мгазин тащед [ну ладно, жена в магазин тащит – Г.Г.] |
Пример 2:
|
Пишет Алиса Зюс ( ) @ 2008-09-04 10:29:00
про образование мне вот интересно, куда деваются потом дети, Их по моим подсчетам, должно быть не так уж и мало, этих выпускников. Куда они все подевались в таком количестве? Рулят-то ПТУшники. |
Пример 3:
|
Пишет Mikhail Rabinovich ( ) @ 2008-09-05 11:33:00
- Объявление В книжном магазине № 21 можно купить мой сборник стихов “В свете неясных событий”. Недавно я предлагал эту книгу желающим в подарок, но желающих не оказалось. Действительно, через магазин, наверное, лучше. |
В первых двух примерах литуративы позволяют представить обычно табуируемые обсценные слова. Третий пример – шутливая попытка привлечь внимание сообщества к книге автора и в неконфликтной форме высказать обиду на сообщество. В традиционной риторике литуративу примерно соответствует известная фигура умолчания. Но литуратив это всё же новое явление, уже вышедшее за пределы блогосферы. Так, авторы интернет-издания Лента.Ру активно пользовались литуративами в репортажах с Олимпиады в Пекине.
Неизбежный следующий шаг в биографии литуратива – его юридическое признание в форме непризнания в качестве несостоявшегося высказывания. Рассмотрим в качестве примера известное дело Саввы Терентьева
5.
Блоггер Терентьев был условно осужден 7 июля 2008 года за высказанный в блоге призыв к убийству "неверных ментов" [продажных милиционеров]
6.
Имело бы место такое осуждение, если бы Савва Терентьев поместил свой комментарий в виде литуратива? Если нет, это означало бы, что литуратив лишь химера нашего воображения, и зачеркнутое не предназначено для чтения. Но литуративы это не отсутствие текста, а его многослойное присутствие. Семантика литуратива включает следующие уровни:
– "Всё-то вам, дуракам, приходится объяснять, а то ведь сами бы не поняли, ага!"
– "На самом деле, я хотел сказать вот это!"
– "Всё дозволено"
– "Хоть я и понимаю, что так говорить не принято, современные технологии позволяют мне ненадолго и почти безболезненно обойти требования приличий (политической корректности, логики и т.п.), но потом вернуться к привычной повестке дня".
– "Хоть я и понимаю, что кому-нибудь хотелось бы сказать это, по здравом размышлении нельзя не признать вот это".
Игра на разнице во времени, с которой высказывание политика воспринимается различными группами адресатов, является частью современной российской политтехнологии. Так, западная аудитория Владимира Путина долго находилась в неведении относительно источника наиболее острых речений президента РФ. В таких высказываниях, как "мочить в сортире"
7,
"мертвого осла уши", "обрежем так, что ничего больше не вырастет", политик включает в свою речь фрагмент блатного гипертекста. Содержащаяся в этих словах угроза произносится сначала как подтекст, понятный только российской аудитории, т.е. тем, кто знает источник путинского словоупотребления. Тем временем необычное высказывание важного лица облетает мир, становится его цитатой, маркой. Но достоверное понимание связи в этом высказывании между личностью политика и его прецедентными текстами запаздывает. Это запаздывание в понимании и выступает в роли зачеркивателя. Почему западной общественности для усвоения лингвокультурного кода, на котором к нему обратился национальный лидер России, понадобилось столько времени, это другой вопрос. Важно, что к тому моменту, когда собеседникам становится понятно, что с ними говорит главарь опасной банды, кто с ними говорит, они уже принюхались к этому политическому сортиру привыкли к этому человеку. Он у них уже давно в восьмерке заседает, а они при нем в шестерках ходят.
Литуратив, наоборот, выносит табуированный подтекст в прямое высказывание. Вы говорите, что политик не может угрожать задающему вопрос журналисту? Может! Но – с задержкой. Что "мочить" в высказывании Путина значило "пускать кровь", а "делать обрезание" – "кастрировать", западные слушатели президента понимали не в момент произнесения этих слов на пресс-конференции, а только спустя некоторое время. Вот почему нам приходится зачислить подобные высказывания главы государства по новой риторической рубрике – в литуративы.
1 Гасан Гусейнов: Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей. – НЛО, № 43, 2000: ; Гасан Гусейнов: Берлога веблога: Введение в эрратическую семантику.
2 См. подробнее: (ссылка на 5.09.2008)
3 См. подробнее в статье: Владимир Новиков. Астроумие. - Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба / Сост. А. Ю. Арьев. - СПб.: "Звезда", 1999; ср. также название статьи А. Арьева «Арфография. О прозе В. Сосноры, опубликованной и неопубликованной» (Согласие, 1993, № 3). Постоянная ссылка:
4 Jacques Derrida: Differance (trans.by Alan Bass): Margins of Philosophy, Chicago: University of Chicago Press, 1982, pp.3-27.
5 См. подробнее в подборке:
6 Подробности см.:
7 См. подробнее в статье: Rémi Camus: ‘WE’LL WHACK THEM, EVEN IN THE OUTHOUSE’: ON A PHRASE BY V.V. PUTIN, - In: Gasan Gusejnov (Ed.): LANGUAGE AND SOCIAL CHANGE: NEW TENDENCIES IN THE RUSSIAN LANGUAGE. Bremen, kultura 10/2006, p. 3-8. Постоянная ссылка:
Текст © Г. Ч. Гусейнов, 2008 ()
)