К сожалению, письмо, посланное Арнольду на маил.ру, вернулось с руганью...
Вот какой текст сохранился у меня в почтовых архивах - года два как уже. Надеюсь, уважаемый Обыватель не станет возражать против публикации.
-----------------------------------------------
Польша... Да много чего я про нее наговорить могу. Маленькая несостоявшаяся страна - если судить по изначально непомерным великопольским амбициям. Страна, имевшая все шансы стать великой европейской державой - и упустившая, растерявшая их в непрерывных внутренних распрях и неудачных войнах, дорого заплатившая за неуемную спесь и фанфаронство своего шляхетства.
Нам никогда не быть вместе. Между нами - века сабельного звона, густо сдобренного лязгом танковых гусениц, а малиновый звон колокольный никогда не зазвучит в унисон с величественным органом.
Польша сделала свой выбор. Она тянется в Европу, и последние жалкие корни, связывающие ее с Русью, рвутся, не выдерживая этого напора.
Надо наплевать и забыть, и не думать больше об этом. Мы - врозь.
И все же - почему при слове <<Польша>> что-то нет-нет, да и ворохнется в глубине души? Почему я не смеюсь ни над безалаберностью их панов с их глупым <<Не жалам!>> - и орлиным пьяным взором вокруг, - ни над гипертрофированным патриотизмом, швыряющим на баррикады мальчишек со старыми наганами, ни над нелепыми конными атаками на танковые дивизии?
Не знаю.
Если просеять сквозь сито холодного ума все, что мы знаем и помним про Польшу - и Лжедмитрия, и Грюнвальд, и <<Клеветникам России>>, и Шопена, и Мицкевича, и горящую Варшаву на том берегу, а приказа наступать нет и не будет, и остается только сжимать кулаки и плакать, и все-все даты и цифры - просеять и забыть, то останется только то, что зацепилось за сердце, и чего нельзя объяснить словами.
Я, когда работаю, люблю, чтобы за стеной бубнил телевизор. Часто я оставляю его на польском канале, и слушаю под треск клавиш польскую речь - то уютную, как шкворчанье шкварок, то холодную, словно свистящее шипенье шашки, вылетающей из ножен, и почему-то улыбаюсь, когда в ее мягкий шелест вплетается что-то понятное до последнего слова - к примеру, <<сто граммов чшистой водки, проше пана>> (- и так раз пять на протяжении фильма - это Русь. Но сама идея, что водка может быть иной кроме как <<чшистая>> - это уже Европа...)
У моего друга богатейшая коллекция инструментальной музыки. Наверное, нет такой мало-мальски узнаваемой мелодии, которая не была бы представлена там в соответствующей аранжировке, - кроме двух. Не нашел я там <<Прощания Славянки>> - и знаменитого горького полонеза. То ли просто не было, - а то ли и не далась музыка, когда из немудреной мелодии попробовали вынуть надрыв, не цыганский, а тот, славянский, когда сжаты до боли зубы и стакан в руке, и тайно, и страшно оружия ищет рука.
Да и даже в драке, в смертной свалке - ну прочитайте, вслушайтесь:
...Только ворон выслан
Сторожить в поля,
За полями Висла,
Ветер да поляк.
За полями ментик
Вылетает в лог,
Военком Дементьев -
Саблю наголо!
- и разве могли родиться такие лихие веселые строки, если впереди - серая немецкая конница?
Ни в жизнь.
Не ведаю - где, где и почему остались те точки соприкосновения душ, что заставляют той же бедой сжиматься сердце, когда краковский горнист обрывает свой гибельный аккорд, - вместо того, чтобы, как люди, ловить со смехом в видоискатель башню.
Надо побороть это в себе. Чтобы при слове <<Польша>> только улыбаться холодно и понимающе, и ничего больше. И чтобы не шевельнулось невольно на губах -
...когда трубач над Краковом возносится с трубою,
Хватаюсь я за саблю с надеждою в глазах.
----------------------------------------------------------------------------------------------