Должен, ради справедливости, отметить, что претенциозно выглядящие "колокола громкого боя" являются устоявшимся военно-морским термином. Не знаю, применяется ли он сейчас, но, если верить Пикулю, именно так и называлась система тревожных сигналов в российском флоте. Полагаю, что в чём-чём, а в деталях морской жизни Пикулю можно доверять.

Если упомянутая книга Афиногенова - о военных моряках, то название уже не выглядит столь вычурным.

А вообще список хороший. Как в молодость вернулся.

Каковы были мотивы введения обязательной буквы Ё в разгар войны - я не знаю, нигде не встречала ничего на эту тему. Ничего не вышло, вероятно потому, что технически не было такой возможности. Когда эта обязательная Ё была отменена, и была ли - тоже не могу сказать. Но у в справочнике по орфографии и пунктуации Былинского и Никольского (1952) сказано, что букву Ё обязательно употреблять в следующих случаях:
1. Когда необходимо предотвратить неверное чтение слова, например: узнаём - узнаем...
2. В малоизвестных словах, например:река Олёкма.
3. В словарях, орфографических справочниках, учебниках для нерусских, книгах для детей и т.п.

Так что не было никакой десталинизации.

А теперь будет амбула! (с) А.Гайдар.
Во-первых, букву Ё предложил не Карамзин. Я уже тут пересказывала из книги Пчелова и Чумакова "Два века русской буквы Ё" эту историю, так что можно её найти в нашем архиве. С точки зрения идеологии это ничего не меняет, конечно, но всё же...
А вот возвращением к традициям это назвать никак нельзя! В дореволюционной орфографии буква Ё была такая же необязательная, как и сейчас. В этом легко убедиться, полистав любую дореволюционную книжку.

Итак, буква Ё, <<обычно опускаемая на письме >> грамотными людьми, <<широко
распространилась >> и в порядке дальнейшего упрощения грамоты, и в целях более легкого усвоения ее нерусскими. Носителю языка предложено озираться на
этот двоякий подтекст; ему предписано пользоваться буквой, напечатанной для
тех, кто умеет читать только по складам. Идеолог высказывается здесь с предельной прямотой и создает новую букву-идеологему, одними воспринятую как под
спорье для простого человека, другими -- как костыль для малограмотных.
<<Восстановление в правах >> буквы ¸ получило неожиданное развитие в постсоветское время. После отмены -- в порядке демонстративной десталинизации -- обязательного употребления этой буквы в школе и в издательской практике у нее
остался один, но сильный пользователь и, к тому же, самый известный борец против советского строя -- Александр Солженицын. Отстаивая букву Ё во всех своих
изданиях, Солженицын, с одной стороны, лишь старается помочь читателю, как
бы прочитывающему вслух его романы. С другой стороны, за этой очевидной
мелочью -- определенный идеологический подтекст, а именно растворенный
в тексте протест против ложного разрыва с прошлым. Этот идеологический подтекст выявился в полной мере только в посоветское время, когда <<архаичная >> буква Ё графически выделила произведения Солженицына на фоне соседствующих
публикаций <<Нового мира >>.

В русском алфавите издавана существовала буква Ё, которой фактически в печати и при письме редко пользовались.Употреблялась она преимущественно лишь в словарях, офрографических справочниках, в учебниках для нерусских и в детской литературе. За последние годы употребление буквы Ё широко распространилось и в центральных газетах, журналах и в книгах, выпускаемых центральными издательствами. Всё это вызвало необходимость издания настоящего словаря справочника. Он предназначен главным образом для работников печати и преподавателей школ.
(Былинский, Крючков, Светлаев. Употребление буквы Ё. 1945 Справочник.)

Ё.
Решением Народного комиссариата просвещения от 24 декабря 1942 было
введено обязательное употребление в школьной практике буквы Ё. Хотя, как
это нередко случалось с подобными нововведениями, реальным поводом к нему мог послужить вполне случайный частный эпизод, интересна официальная
мотивировка, идеологически сближавшая букву Ё -- предложенный Н.Карамзиным русско-немецкий гибрид для обозначения io -- с некоторыми атрибутами старой России, возвращенными армии в ходе второй мировой войны. Как
патриотический жест большевиков было воспринято, например, возвращение
понятия <<офицер >> и его атрибутов (погоны, кортики и т.п.). В предисловии
к напечатанному в конце войны справочнику для работников просвещения
введение в широкий обиход буквы Ё описано как один из эпизодов <<возвращения к корням >>.

Книжная ярмарка non-fiction закончилась. Я ходила туда два дня, теперь разбираю свой улов. Одну книгу уже проглотила залпом - переписку Давида Самойлова с Л.К.Чуковской.
Вторая, за которую я взялась, Д.С.П. Гасана Гусейнова (это наш ГЧГ, если кто не знает. Надеюсь, я не выдала страшную тайну псевдонима?). Это продолжение его Материалов к словарю общественно-политической речи ХХ века, та же красная обложка и то же название Д.С.П. Новая Д.С.П. имеет подзаголовок "Советские идеологемы в дискурсе 90-х". Всю я, конечно, прочту не скоро. Но уже есть к чему придраться.
Разумеется, я понимаю, что это супернекорректно - придираться, не дочитав. И сознаю, что я не профессионал. И всё же, всё же...
Эта книга имеется у нас в архивах на speakrus.ru, но в неудобочитаемом виде. Поэтому я извлекла оттуда кусочек, который мне хочется обсудить, привела в удобный вид и предлагаю вниманию просвещённой публики.

Читатель, мы уже убедились в обманчивости содержимого книгохранилищ: там в итоге остаются не то, что люди читают, а то, чем они брезгуют. Каков же секрет выживания книги?
Некоторые безобидные насекомые ухитряются обмануть хищника, приобретая окраску чего-то явно несъедобного - например, насекомого ядовитого. Книги тоже научились избегать хищных лап читателя, и тем самым продлять свою бесполезную жизнь. Для этого достаточно иметь какое-нибудь этакое невкусное название, чтобы охота читать пропала немедленно.
Наиболее употребительными оказались названия попросту идиотские в своем эпическом порыве: "Летят наши года", "Седины юных", "След облака", "Свет мой светлый", "Не белее снега", "Годы огневые", "Испить родниковой воды", "Когда, если не теперь", "Покоя нет", "Двое на земле

Далее - довольно интересно написано о "секретарской литературе", переводах произведений народов СССР и т.п.
Ещё отрывок:

***
...переведённый с балкарского Кайсын Кулиев - "Моя Кабардино-Балкария" - стали чуть ли не национальным гимном; переводил, между прочим, Юлий Даниэль. И каббалистические кабардино-балкарские рифмы искал с тщанием...
Этот поиск в сочетании с застольем вылился в дружескую пародию Сергея Хмельницкого:

Моя Кабардино-Балкария - горы, абрек, орел!
В поисках гонорария я как-то тебя обрел...
Проведал на литбазаре я, что Липкину не видна,
Лежит Кабардино-Балкария, питательная страна.
Там ходит поэт салакою, там каждый, кому не лень,
В стихах кабардино-балакает по тысяче строчек в день...
И будет награда царская тому, кто все это за год
С непереводимо-балкарского на русский переведет...
И вот, словно орды Дария, с Хазановым Юрой в паре я
Ворвался в ущелье гор
И в аккурат на Макария подписан был договор.
Хожу теперь в габардине я, на молнии кофта синяя,
Все нажито честным трудом.
Ура, Кабалкаро-Бардиния, мой светлый и солнечный дом!
...
***

В общем, я прочёл с удовольствием.

***
...
Но если переборщить, то можно добиться и обратного результата. Глупость особенно выдающуюся читатель возжелает украсть, чтобы поставить на видное место и показывать гостям. Ну вот приспособили к делу классику, и - пиши пропало: А. Климов, "Быть или не быть инфаркту" (1989, 30 коп.). А название книги В. Афиногенова "Колокола громкого боя" (1980, 35 коп.) кажется явным вызовом, намёком на Органы. А это о чём - "Тысяча и одна служба снеговика" (1989, 70 коп.)? Вот и я не знаю...
Промывая в лотке даже подмосковный речной песок, можно получить чешуйки золота. Большой список чего бы то ни было всегда таит в себе если не открытия, то курьёзы.
Так и с книгами - что поделать, некоторые названия просятся... даже не на Анекдот.Ру, а с СпидИнфо: Вовчек М., "Тюлевая баба" (1984, 2 р. 60 коп.); Котенко В., "Любовь под псевдонимом" (1980, 75 коп.); К. Девочкин, "Уют руками создают" (1988, 15 коп.); Бирюков, "Самомассаж для всех и каждого" (1987, 90 коп.)... Как простой человек должен относиться к книге Р. Борояна "Простогландины: взгляд на будущее"? А ведь тут ничего смешного, сплошная наука... А книга двусмысленным названием "Семя на песке" (1959, 1 р. 24 коп.) принадлежит перу Володи Тейтельбойма, второго после Луиса Корвалана человека в Чилийской компартии; его же "Сын селитры" (1972, 1 руб. 22 коп) - про тяжкую долю трудящихся на рудниках и про их революционную борьбу...
***