Поутру в густой траве оврага
Оборванца захватил отряд.
И сержант сказал: "Куда, бродяга?
Будешь строить на болотах град!"
Тот в ответ: "Я бит уже и порот,
Вышел из огня неопалим.
Суждено - так буду строить город.
Выстрою - пойду в Ерусалим!"

"Мы с тобою были под Казанью,
Были мы на Яике с тобой,
Брось свои безумные мечтанья!
Станешь воеводой над Москвой."
Но качнул соратник головою:
"Должен я идти путем благим.
Что мне воеводство над Москвою?
Путь мой, Емельян, - в Ерусалим."

Был он на Малаховом кургане,
Побирался, нездоров и худ,
Был и в Эривани, и в Тамани,
И во глубине сибирских руд,
При Цусиме сгинул под водою,
Бил офицерьё, неумолим,
Был и зэком с "пятьдесят восьмою":
Мол, хотел сбежать в Ерусалим.

Вот он, перед взором - пуп Вселенной.
Не напрасно пройден долгий путь.
Холм... Полуразрушенные стены...
Только шаг, всего один шагнуть...
Взрыв. Пахнуло жаром нестерпимо!
Кровь! Сей град не может быть святым...
Прочь пошел он из Ерусалима,
Чтоб искать другой Ерусалим.

И найдет - когда настанут сроки.
В град святой отыщет путь прямой.
И воссядет на престол высокий.
Ангел вострубит ему седьмой.

Сам не знаю почему. И сам не могу прокомментировать - что хотел сказать. Просто откуда-то взялось.

ЕРУСАЛИМ

Скажи мне, добрый человек,
Где град Иерусалим?
(Н.Вотинцева)

Сын дьячка в селенье под Рязанью,
Грамотен, печален, нелюдим,
С детства наизусть учил Писанье
И мечтал попасть в Ерусалим.

Он над Книгой горбился часами;
И ни зла, ни помнил, ни обид,
Хоть за чтенье лишнее друзьями
И отцом бывал нещадно бит.
И однажды, поколочен всеми,
Он лежал в сарае, недвижим,
И услышал голос: "Нынче время.
Отрок, встань. Иди в Ерусалим."

Он горбушку завернул в холстину
И пошел дорогой на восток.
Он путей не ведал в Палестину,
Но провидел: путь укажет Бог.
И пришел во град немалый, встречен
Непривычным шумом городским,
И спросил: "Ерусалим далече?"
"Эка ты хватил - Ерусалим!

Что бесправно шествуешь шляхами?
В Палестину, гляньте, захотел...
Ну-ка, проходимца - батогами!
Царь Иван пороть таких велел."
Батогами истерзали спину,
Словно с татем, поступили с ним...
Но собрался снова в Палестину;
Где же ты, святой Ерусалим?

Он спросил священника об этом:
"Как добраться в Палестину ту?"
Поп был зол и вельми скор с ответом:
"Еретик! Спалить его в скиту!
Царь Тишайший указал нам строго;
Нынче всех раскольников казним."
Скит пылал... И дальняя дорога -
Нет, не привела в Ерусалим...

(продолжение следует)

Да я, собственно, не для благодарности. Но адрес все равно скину.

...Родина, свет тусклых полей, омут речной да излучина,
Ржавчина крыш, дрожь тополей, рокот быков под мостом.
Кажется, всё что улеглось, талой водой взбаламучено,
Всплыло со дна и понеслось, чтоб отстояться потом.

Эта весна всё подняла, всё потопила и вздыбила,
Бестолочь дней, мелочь надежд и показала тщету.
Что ж я стою, оторопев, или нет лучшего выбора,
Чем этот край, где от лугов илом несёт за версту?

Гром ли гремит, гроб ли несут, грай ли висит над просторами,
Что ворожит над головой неугомонный галдёж?
Что мне шумит, что мне звенит издали рано пред зорями?
За семь веков не оглядеть, как же за жизнь разберёшь?..

Чухонцев...

Что мне шумит,
Что мне звенит
Так задолго рано перед зарею?
("Слово о полку Игореве", пер. В.А..Жуковского)

Я уже благодарил Вас за это и еще раз благодарю. Вас ждет подарок - мой "двухтомник". Пришлите, пожалуйста, мне под ник Ваш почтовый адрес. Правда, пока что тираж одного из томов мне еще не доставлен, так что отправлю я Вам бандероль с этими книгами чуть позже, вероятно, в марте.

А Москву не хотите?
У меня в Москве купола горят.
У меня в Москве колокола звонят.

Или вообще 0 по ком звонит колокол...

Китай, вообще, дело тонкое.
Там неугодных даже бросали в яму с шелковичными червями.

Колокола мои,
Что вы колышитесь,
Лучше прислушайтесь - и вы тогда услышите:
Жизнью исколото, сердце как колокол
Бьётся в ночи, бьётся в ночи.
(с)В.Егоров

О да! Малакка... Китай... Мудозвоны... Многое проясняется, многое...
++
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно - колокольчик фарфоровый в желтом Китае.
На пагоде пестрой висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи...

А кроткая девушка в платье из желтых шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мысли, без слов,
Внимательно слушает легкие, легкие звоны.
++
Карнавализация! Бахтин! Фрейд! Пагода и колокольчик! Новое прочтение!
Однако, полагаю, что перенос звона бубенцов от конца полового органа на мудэ(е), то бишь яички, требует дополнительной этимологической проработки...